Искать!
ММКФ
Мультимедиа Арт Музей
Музыка
Фестивали
Статьи и рецензии
Литературная гостиная
Театры и выставки
Новости культуры
Общество
Контакты
ФОТО и ВИДЕО
Портал работает под управлением vPortal CMS 2.0

 
 
Добро пожаловать! [ регистрация ]
 
 

Молчаливые в толпе. Они ушли, они остались

Глас вопиющего в пустыне, Но молчаливого в толпе. Жизнь пляшет ведьмой на столбе, И в чаше горьким зельем стынет. (Игорь Царев) На обложке издания в треугольник заключены три слова, которые можно читать в любом порядке с любыми знаками препинания: «Уйти Остаться Жить». Оригинально. Я решительно прочитал так: «Уйти жить! Остаться!»

Молчаливые в толпе. Они ушли, они остались...

Глас вопиющего в пустыне,

Но молчаливого в толпе.

Жизнь пляшет ведьмой на столбе,

И в чаше горьким зельем стынет.

Игорь Царев

На обложке издания в треугольник заключены три слова, которые можно читать в любом порядке с любыми знаками препинания: «Уйти Остаться Жить». Оригинально. Я решительно прочитал так: «Уйти жить! Остаться!».

Составители, а это три молодых поэта, разбили книгу на два тома: первый посвящен ушедшим в 70-е годы, а второй - в 80-е. Статья от составителей отсутствует. Мое сердце учащенно забилось, стал искать моего любимого поэта, о котором написал книгу, - Николая Шатрова, одного из ярких звезд плеяды поэтов «Мансарды», ушедшего в 1976 году. Не нашел. Ну, конечно, откуда они могут знать об этом поэте? О «Мансарде»... Глянул, есть ли Высоцкий - нет, есть ли Ян Сатуновский, умерший в 1982 году, один из столпов барачной поэзии «лианозовской школы»? И того не оказалось. Но с удивлением обнаружил хорошо известных Николая Рубцова и Геннадия Шпаликова. По каким критериям составлялась антология, я совершенно не понял. Здесь оказались смешаны и поэты, которые при жизни не печатались, и поэты, которых в школе проходят. Я-то полагал, что здесь собраны «проклятые». Совсем нет.

Пришлось читать вступительную статью Марины Кудимовой. Статья начинается исследованием смерти вообще, и смерти в русской поэзии. Важная тема. Тут к месту и Пушкин, и Лермонтов, и Веневитинов... Тут есть где развернуться. И критик разворачивается, привлекая в свои инвективы и святых Отцов Церкви. Наконец, во второй части статьи, критик спускается с небес, а лучше сказать, выходит к нам из пропастей Аида и переходит ближе к делу: в тексте появляются имена тех, кто собран в антологии. А на 16-й странице (16-я строка сверху) мы наконец узнаем: «Дмитрий Мелехин, Павел Голубков, тем более Владимир Высоцкий, ответивший на многие вопросы, не попадают в антологический ряд, потому что они совершили непоправимое, перевалив за 40». Непоправимое, «что они совершили», стало быть, - умерли, «перевалив за 40». «Ответили на многие вопросы» и поэтому в Антологию не попали. Составители посчитали, что излишне утомлять читателя этим простым принципом: здесь собраны поэты, ушедшие из жизни до 40 лет. И предпочли, чтобы дотошные читатели сами докапывались до этого. Неужели составителям трудно было вынести эту шестнадцатую строчку сверху шестнадцатой страницы в анонс, на форзац, чтобы все основные вопросы по принципу составления сразу отпали? Загадать как можно больше ненужных загадок - это, кажется, главный принцип составителей. Текстов поэтов в книге, надо признать, гораздо меньше, чем статей и справок. Да и что могут особого сказать, тем более в наши дни 21-го века, облагодетельствованные программой долголетия, не «ответившие на многие вопросы», мало пожившие, не дожившие до 40 лет? Лучше ныне живущим объяснить все за поэтов, решают составители. И после небольшой подборки стихотворений безвременно ушедшего следует обширная статья о нем, а то и две. Но статьи ничего не объясняют.

Казалось бы, усвоенный со школы принцип построения рассказа о поэте навсегда остается неизменным. Биография, этапы творчества, отзывы современников, значение, вклад в литературу... Конечно, статьи нужны, чтобы ввести, или вернуть неизвестных в большинстве случаев поэтов в литературу. Но предложенные нам статьи о поэтах не только не вводят их в литературу, они вообще написаны неизвестно о чем. В статье об Александре Башлачеве есть биография, но нет ни одной его цитаты, ни слова о творчестве. Просто сказано, что он гений, но автор и не думает хоть как-то объяснять и подтверждать эту гениальность, ограничиваясь назывными фразами и декларациями.

Но есть и худшие варианты. В статье об Игоре Бухбиндере ни слова не только о биографии (ее никто не знает), но и о стихах. Философ умудрился отделаться общими фразами. Оставил нас совсем без анализа стихотворений и даже без цитат, так что вообще непонятно, о ком он пишет. Так писать можно о любом. Но нет, вдруг он находит строчку из двух слов. «Слова, слова...». Эврика! Снова яблоко на голову упало. И философ, обнаруживая знание Шекспира, разражается многословной тирадой по этому поводу. О Шекспире, конечно, не о поэте. «Слова, слова, слова...».

В статьях колоссальное количество отступлений. Стоит несчастному, рано ушедшему поэту однажды, в период депрессии или, наоборот, ремиссии, перевести одно стихотворение Теннисона, как в статье следует целое эссе о Теннисоне. Конечно, о Теннисоне писать легче, чем о никому не известном поэте.

В статье о поэте Марке Рихтермане Мария Маркова с большим удовольствием рассуждает о строчках Марины Цветаевой, с этого она и начинает... В статье об удивительной поэтессе Юлии Матониной много написано о Юнге, психоанализе, коллективном бессознательном. Потом неожиданно, к полнейшему удивлению читателя, возникает эссе о Платоне. Но автор даже не задумывается, почему поэтесса вместе с семьей из благополучной жизни в Архангельске, где она работала актрисой и в Молодежном театре, и в кукольном, неожиданно переселяется на Соловки. Кто бывал на Соловках, тот знает этот исключительно суровый край, который зимой становится вовсе недоступным. Здесь нет поэтических объединений, театров, кинозалов, консерватории, клубов. Тут есть только монастырь и бараки, доставшиеся жителям в наследие ГУЛАГа, и множество ям с неопознанными останками. Так, недавно (и года не прошло) в бывшем «женбараке», где-то за стеной, нашли останки несчастного зэка, в каком-то «ежовом» году забившегося сюда от беспощадных конвоиров.

Возможно, что Юлия увлеклась религией, ударилась в молитвенные всенощные бдения. Но нет, в стихах ничего об этом нет. Возможно, есть в других стихах, нам неизвестных. Как хочется проникнуть в эту судьбу! Потому что стихи потрясающие. Достаточно нескольких строк, чтобы они навсегда остались с тобой:

Я посеяла следы

Выросла дорога.

Там, где близко до беды,

Близко и до Бога.

Или: «Утопает наш островок в белом безмолвии моря, неба, снега». Это точный портрет Соловков, скрывшихся «во отоце» Белого моря.

Все это можно считать придирками. Но чего мы ждем от Антологии? Если не подобия энциклопедичности, то хотя бы минимального соблюдения правил. Надо же указывать источники текстов, где они были опубликованы, где хранятся рукописи... Почему не указать, что стихи ушедшего от нас в 15 лет Игоря Поглазова собрала и хранит его мама, и публикация сделана именно по этому источнику? Почему не указать, что статья маститого Вениамина Каверина взята из предисловия к изданию? А то ведь можно подумать, что сам Каверин, встав из гроба, написал для Антологии статью...

Такую же катастрофу терпит антология «Строфы века», составленная Евгением Евтушенко. Например, стихотворение Николая Шатрова «Каракульча» приведено там без трех строф и с чудовищной правкой. И кто за это в ответе - неизвестно. Откуда Евтушенко получил это стихотворение в таком виде или сам изуродовал его, так и не ясно. Причем его антология переиздана множество раз и все в таком же виде...

Идеальной, можно сказать, оказалась антология Поэзии Русского Зарубежья, изданная в Германии Владимиром Батшевым. В ней после каждого стихотворения есть ссылка на источник, из которого оно взято. В примечаниях мелким шрифтом указаны необходимые данные об авторе. Где родился, где умер, где печатался...

Я не могу найти достаточно убедительных слов для доказательства, что указывать в любой антологии источники текстов необходимо. Тем более, в Антологии поэтов, которые практически нигде ранее не публиковались. Я постоянно сталкиваюсь с тем, что в публикациях стихотворений, не увидевших свет при жизни поэта, видна редактура. Их правит чья-то невидимая и бессовестная рука. Да и не в этом дело. Ведь многие строчки известны только изустно. Например, Рубцов: «В коммунизм, в заоблачную высь улетели мысли отдыхать». Или отклик Губанова, после посещения какого-то крупного литературного деятеля, который посоветовал: «...Писать считалочки. А сам-то, а сам-то, кто? А сам говно на палочке». Другие стихи приписываются авторам. Ну, и так далее... В конце концов, этого требует и авторское право.

Кстати, об авторском праве. Оно побудило составителей возле каждой подборки писать букву «С» в кружочке и уведомлять, что права принадлежат наследникам. И ежу понятно, что права кому-то принадлежат. Зачем это каждый раз указывать?

Между тем большинство поэтов Антологии и не оставили наследников, не успели создать семью, а любовь их, как правило, была безнадежной и несчастливой. Как всегда бывает, там, где нет нужных и необходимых ссылок и указателей, в обилии появляются ненужные. Достаточно однажды в примечании ко всей Антологии упомянуть, что стихи публикуются с согласия наследников, если таковые есть. В ряде случаев, как мне известно, подборки составляли сами наследники авторских прав, что тоже не указано в Антологии.

Статей создателям антологии «Уйти Остаться Жить» показалось мало. Каждого автора предваряет краткая справка. Но и тут все сделано неряшливо. В предисловии к стихам Руслана Галимова ни слова о публикациях. Можно подумать, при жизни их вовсе не было. Но как следует из биографической статьи, публикаций у Руслана было множество, даже вышла книга. Так что литературная жизнь была, хотя и оборвалась непоправимо рано...

Для чтения этой Антологии нужен неутомимый исследователь-криминалист, не простой читатель. И все равно доверия к идентичности текстов, увы, нет. Сюда вошли не только поэты из далекой российской глубинки, но и из республик, например, русскоязычные поэты Бурятии (Намжил Нимбуев, Дондок Узылтуев) и Хакасии (Анатолий Кыштымов). Собранные под одной крышей, под одной обложкой, они как бы единым хором поют, создавая более полное представление о России. О стране, в которой мы живем, мало что зная о ней и мало понимая ее. И в то же время становится до обиды понятно, что, даже забившись в самую далекую пещеру, в самые безлюдные места, где и слыхом не слыхивали о Литинституте, невозможно уйти от шаблонов, общих мест, избитых образов и штампов. Они преследуют поэта всюду. И только, как это ни странно, полнокровная жизнь, участие в литературном процессе, пускай и подпольном, дают возможность привнести живость в поэзию.

«Моя биография в моих стихах», - заявляли практически все поэты, которых положено читать по школьной программе. Увы, в стихах, собранных в Антологии, такое редкость. По ним трудно составить биографию, воссоздать портрет. Юлия Матонина набросила на шею петлю, Сергей Морозов выбросился с балкона, Александр Башлачев выпал из окна...

Смерть многих поэтов вообще неясна, загадочна и необъяснима, например, Леонида Губанова, Вадима Делоне... 37 - число роковое. Такова судьба тех, кто собран здесь, кто жил во времена развитого социализма, тотальной слежки, диктатуры безбожия и преследования инакомыслящих.

ПРОДОЛЖЕНИЕ: http://www.akrida.ru/news/17015.html


V Национальная премия в области веб-контента объявила номинантов
«Рерих. Подлинная история русского Индианы Джонса»
На ВДНХ отметят 90 лет со дня рождения Юрия Гагарина
«Псковитянка» в Большом театре
ХХII Зимние дипломатические игры
«Гештальт художника или внезапная ретроспектива»
Гравюрный кабинет Фрэнсиса Хаскелла
На ВДНХ завершаются работы по монтажу катка