|
Актера театра и кино Эвклида Кюрдзидиса называют «русским Аль
Пачино» и не обходятся без него, когда на экране должен
появиться грузин, армянин, испанец или еврей такая яркая
внешность у этого грека, родившегося на севере Грузии и
выросшего в Ессентуках.
Эвклид рассказал, как играл Креонта в Афинах у
древнегреческой скалы, за что любит кино, и как чуть не стал
мэром Салоник.
- Столько разговоров в свое время было по поводу
того, что вы баллотировались на пост мэра Салоник, было ли
это на самом деле?
- Было, просто нужно знать, что этот город разделен на
несколько больших районов, и управляют им несколько мэров.
Быть мэром я не собирался, Греция переживала в это время
кризис, и мне предложили поднять людям настроение. Знали меня
лишь потомки русских эмигрантов, и я был тронут доверием,
которое оказали мне местные греки. Когда спрашивал «Почему за
меня голосуете?», они отвечали - «Вы не из политиков, у вас
душа и руки чистые». Вот я и летал 2-3 раза в неделю на
встречи с избирателями...
- Почему греки с таким упорством добиваются
греческого гражданства?
Потому что Греция для нас святое. Не забывайте, все, чем
пользуется цивилизация, - от политики до поэзии и театра, -
подарила нам древняя Эллада. И при получении гражданства
греки получают социальный пакет, включающий, в том числе, и
денежную помощь от государства. Многие отказываются от этого
пакета и готовы сами внести до 5 тыс евро в качестве помощи
государству. Но закон есть закон. Я посетил более 300 городов
в 30 странах, и везде на мои концерты и спектакли приходят
соотечественники. Общаясь с ними, остро переживаю чувство
единения с родиной.
А были времена, когда греки скрывали свое гражданство. Сталин
их тоже репрессировал, выселил в Казахстан. Нашим дедам во
время войны было доверено лишь копать окопы. Мы не могли
признаваться, что православные, поэтому на рубеже 80-х - 90-х
годов из Грузии, Казахстана, Украины многие уехали.
- Вы приехали на «Золотой витязь» в Крым,
расскажите, какие эмоции испытываете, когда попадаете в
греческие амфитеатры? В частности, в Херсонес под
Севастополем?
- Помню, когда я впервые прилетел в Салоники, у меня было
ощущение, что попал в ласковые руки дедушки с бабушкой. А в
древнегреческом амфитеатре оказался впервые в 2000 году - со
спектаклем Питера Штайна «Гамлет» приехали в Пловдив. Вот
тогда мне снесло крышу. Амфитеатр был построен Александром
Македонским, и в нем до сих пор идут представления. Я молча
трогал сидения-ступени, дышал этим воздухом, и мне казалось,
что нахожусь во времени двух с половиной тысяч лет до нашей
эры. Из российских актеров разрешили выступить только
Владимиру Этушу. Он гордо спустился вниз и вдруг начал «Я
волком бы выгрыз бюрократизм, к мандатам почтения нету!» Мы
улыбались все сомнения насчет того, будет ли звук в открытом
пространстве, отлетели прочь. Звук был потрясающий.
А в Херсонесе я смотрел спектакль Театра им. Моссовета «Бог»
в постановке Виктора Шамирова. Там амфитеатр на 200 человек,
но под луной и звездами настолько погружаешься в
разыгрываемый перед тобой конфликт, что теряешь чувство
реальности. Бывая в развалинах Херсонеса, я думаю о своих
предках, которые добрались сюда и без самолетов. И, по сути,
создали Крым. Какие чудесные музеи античности в Керчи,
Севастополе, да и в других местах этой удивительной земли,
похожей на Грецию. Греки были благодарны Екатерине II за то,
что она дала им подданство.
- Испытали ли катарсис на каком-либо
представлении? Если да, то где?
- В древнегреческом театре «Эпидаврос» под Афинами. Театр
известен совершенной акустикой и вмещает более 14 тыс
зрителей. Здесь до сих пор в июле проводят Афинский
музыкальный фестиваль. Я смотрел древнегреческую трагедию
«Персы» в постановке Теодора Терзопулоса. Помню, как перед
началом спектакля один актер бросил монетку, потом вторую,
третью, они зазвенели, и шепот в зале стих, потому что все
понимали - иначе ничего не услышат. Кроме того, у каждого
артиста был пергаментный лист бумаги, шелест которого без
микрофонов был всем слышен.
- Театральным или киноактером считаете себя в
первую очередь?
- Окончив Днепропетровское театральное училище, не смел даже
мечтать о съемках в кино. Но когда приехал в Москву, с
легкостью поступил во ВГИК и рассчитывал сделать имя в кино,
чтобы попасть в театр. На самом деле, получилось так, что и
кинематограф, и театр, особенно спектакль «Гамлет» Питера
Штайна, стали моим спасением.
Был счастлив работать со Штайном, и был немало удивлен,
узнав, что родом он из Иркутска. Родился там и рос лет до 10.
Работали мы с переводчиком, но, на самом деле, он знал
русский язык. Была у него особенность чем больше актёр
волновался и был внутренне зажат, тем круче он выстраивал его
роль. В дорогом костюме мог валяться в ногах, показывая, как
надо ползти.
- Требуют ли эпизодические роли такой же
концентрации, как главные?
- Не вижу разницы. На главную роль, конечно, больше затратишь
времени, а в эпизоде блеснешь 3-4 секунды и - в дамках. А
если вдруг роль не удалась, то эпизод и не вспомнит никто.
Никогда не отказывался от маленьких ролей. Однажды в
Азербайджане мне предлагали главную роль в «Судьбе Государя»,
а я выбрал эпизод Наполеона.
- В совместном проекте театра Луны и Греческого
культурного центра играете Креонта в «Антигоне» Софокла, в
чем для вас актуальность пьесы?
- Ну, как же, все было сказано 2 тыс лет назад, а человек
нисколько не изменился. Многие приходят по 2-3 раза на
спектакль - молодёжь, филологи, бабушки с внуками. Спектакль
- вместо положенных четырех - длится полтора часа, идет на
древнегреческом, греческом и русском языках. В центре
внимания - отношение к власти и деньгам, к зависти и
подлости, к патриотизму, любви и уважению к родителям.
Великое произведение! «Антигону», считаю, надо ставить в
каждой стране, и ее обязательно должны смотреть власть
предержащие. Не каждый способен на покаяние, а кто вершит
судьбы людей, тем более. Креонт Софокла успел покаяться, но
не смог предотвратить самоубийство жены и сына.
Антигону играет афинянка Теодора Янницы, филолог, кандидат
наук. Выпускница ГИТИСа. Спектакль играли в Афинах, у
древнегреческой скалы, и я сказал в интервью, что сбылась моя
тройная мечта приехал в Грецию с гастролями, сыграл
древнегреческую трагедию на родине Софокла, там, где 2,5 тыс
лет назад был рожден театр. Кроме Афин, играли в античном
амфитеатре в Каламате, а также на фестивале «Боспорские
агоны» в древнем Пантикапее в Керчи. В «Антигоне» звучит
музыка Никоса Ксантулиса, очень красивы декорации и костюмы
из ткани, привезённой из Греции.
- Вы снимались у таких уникальных режиссеров, как
Владимир Мотыль и Алексей Балабанов, чем запомнилась работа с
ними?
- Владимир Яковлевич Мотыль, как и Питер Штайн в свое время,
очень помог мне. В 90-х годах я учился на платном отделении
во ВГИКе. 1700 долларов за год. Раздумывал, где взять денег,
и тут мне говорят, что меня - на роль грека - ищет Мотыль.
Подписал договор всего на 600 рублей... И вдруг
звонок от Мотыля - «Слышал, ты платишь за институт...» За
роль мне заплатили 2 тысячи долларов».
А фамилия - Балабанов мне запомнилась на всю жизнь на
премьере фильма «Замок» по Кафке. Смотрел эту картину и
понимал: мой режиссёр. Прошло несколько лет, я снимался в
Беларуси в картине «Бабий яр» у Джеффри Кэнью из Голливуда.
Моими партнерами были иностранные актеры. И вдруг звонят из
актерского агентства «Макс» - «Тебя разыскивает Балабанов».
Джеффри отпустил меня на день. Балабанов нашел в Ессентуках,
где он выбирал натуру для фильма «Война».
Встретились мы в кабинете постпреда президента по Северному
Кавказу, генерал-майора Трошина. И Балабанов без проб доверил
мне роль 50-летнего чабана. Когда меня загримировали,
попросил «убрать интеллект». И они с гримером состригли мне
волосы на макушке - получился прибитый человек. В эту роль я
погружался по всем правилам актерской школы: Балабанову,
пришедшему в кино из документалистики, нужен был
«документализм жизни».
- Как вы считаете, российскому зрителю нужны все
эти ситкомы по 100 серий, процедурные драмы типа «Склифа»,
все эти ремейки?
- Если смотрят, значит, нужны. А для меня очень важен
тренинг. Когда мне три года назад предложили читать стихи с
оркестром, я сомневался, что кто-то на это пойдет. Поэзия,
как и древнегреческая трагедия, сложнейший жанр. В программе
были - Пушкин, Тургенев, Фет, Апухтин, Зинаида Гиппиус,
Николай Гумилев, Антокольский - около 20 имен. Читал со
многими оркестрами - екатеринбургским, рязанским, таллинским,
в сентябре прошлого года с оркестром народных инструментов
ВГТРК имени Некрасова - полные залы. С самого первого
концерта в Красноярске всегда аншлаг.
- А чем привлекали вас роли в картинах типа
«Одессы-мамы»?
- Вор в законе Дато Пачулия - исторический персонаж, которого
знали мои друзья-грузины. Дато мечтал стать актером. Но когда
начал читать перед комиссией Щукинского училища стихи
Маяковского, ему сказали - «Побойся бога, езжай в свою Грузию
и занимайся виноделием». Он бы и вернулся, но у него украли
документы и деньги, пришлось искать вора и расправиться с
ним. Расправился, и с этого момента начал свой «путь». Мне
интересно было сыграть авторитета, который «держал»
полстраны. Снимали в настоящей тюрьме, где приходилось
общаться с зэками. Не каждому выпадает такая характерная
роль.
- Размышляете ли когда-нибудь над темами
интеграции, над проблемами строительства Союзного
государства?
- Больше думаю о своей профессии, которая объединяет людей
разных национальностей, статуса и вероисповедания. В
Беларуси, помню, оказался впервые с экскурсией школьного
историка, ветерана войны - Николая Николаевича Куренкова. В
1983 году он показал нам Хатынь... В Беларуси снимался в двух
фильмах, был на гастролях со спектаклями и совсем недавно с
концертом. Надеюсь, еще прочитаю стихи с белорусским
симфоническим оркестром и сыграю там своего Креонта.
Нина Катаева
|
