Эдмунд Иодковский (6 августа 1932 года, Москва 13 мая 1994
года, Москва) поэт-песенник, написал больше 700 песен, много
на тему освоения целины, больше всего сотрудничал с
композитором Вано Мурадели, песни исполняли ведущие эстрадные
певцы, Хелена Великанова и другие. Работал журналистом в
Барнаульских газетах. Затем в Московских, писал стихи, при
жизни вышел единственный тоненький сборник «Капля звезды», в
Союз писателей приняли только в конце жизни, издатель,
главный редактор «Литературных новостей».
Прочитал его роман «Марсианка бродит по Арбату», изданный
тиражом в 50 экз. Закончен роман, судя по дате в конце, в
1985 году. Издан в 2003. Погиб автор в 1994. Роман, который
был в черне закончен уже в 1967 году, при жизни так и остался
неопубликованным. Эдмунд прилежно ходил по редакциям толстых
журналов, издательствам, но итог неутешительный. Я знаю, что
в издательствах от рецензентов роман получил несколько
положительных отзывов, но увы, столько же отрицательных. А
надо было собрать два положительных в одном издательстве. Не
получилось.
Как бы в дополнение к роману, тот же издатель, - Александр
Курушин, совместно с комиссией по творческому наследию
Иодковского, издал еще три книги: «Письма к марсианке» -
переписку Иодковского с Натальей Новиковой, «Воспоминания о
Лито» - это о главном деле жизни литературном кружке, который
вел Иодковский всю жизнь. «Звездоплаватель и поэт» - сборник
стихотворений.
Вот столько документов. И сам роман основан на документах:
письмах и дневниках. В основе документальная история любви,
воссозданная по дням и часам. Эдмунд придумал забавную вещь
со своей любимой марсианкой, второй женой Натальей Новиковой.
Они вели общий дневник. И последней записью в нем было не то,
о чем мечтали, когда этот дневник начинался, а: «прощай, я
ухожу к другому». Не думали, что жанр любовной переписки
станет трагическим. Ну, Ромео и Джульетта тоже не думали так,
как их замыслил Шекспир. Они надеялись, на счастье и долгую
жизнь.
Кроме того, у каждого был еще и свой личный дневник, и еще
«литературный дневник». Все это опубликовано. И на письмах,
дневниках и воспоминаниях реальных людей, основаны образы
действующих лиц романа. Одни и те же события получают как бы
калейдоскопичское освещение в глазах разных людей.
Просто человеческого, личного общения оказалось мало. Нужно
было еще и виртуальное общение, которое явилось по
техническим причинам, гораздо позже, а придумано-то раньше.
Необходимо было общаться и письменно. Это в принципе типично
для писателя. Не просто жить, но жить и в слове, жить
литературно. А они оба писатели.
И в конце концов они и стали этим романом, прихватив с собой
и свою историю, и историю своих друзей, а также целые куски
своего времени: Целину, фестиваль Молодежи и студентов, Лито
«Глагол», и новости из Большой Газеты. А Эдмунд Иодковский,
поэт-песенник, поэт целины, превратился в Сергея Калашникова.
Как две капли воды похожего на себя самого.
«Большая газета» из романа - это конечно и «Правда», и
«Известия», и целая куча других центральных газет, которые
базируются по указанному в романе адресу: недалеко от
Савеловского вокзала. Это, конечно, улица «Правды»,
объединившая все эти издания.
Фабулу романа я уже рассказал. Он начинается знакомством
студентки и преподавателя МГУ, кончается разрывом. А в
середине бесконечное множество деталей. И ни одна из них не
кажется излишней.
Среди персонажей множество прелюбопытных и полузабытых героев
своего времени. Например, Вовка Кузьминский (Латушов) из
романа - соединение двух лиц, двух поэтов - Владимира Батшева
и Леонида Губанова. В романе Вовка зачем-то уезжает в
Красноярский край, село Большой Улуй, уезжает сам,
добровольно. Это сделано, конечно, по цензурным соображениям.
В Реале Батшева упекли органы в ссылку, в село Большой Улуй
за стихи. Темы репрессий в романе вообще нет. Хотя это
немыслимо для жизни интеллигенции 60-х, 70-х годов. Но
Иодковский хотел печататься при жизни, а с приходом новых,
свободных времен, он переделывать роман не стал. От Лёни
Губанова в Вовке Кузьминском бесценные свидетельства об
«изумизме» - так определял свой стиль основатель СМОГА
(Самого Молодого Общества Гениев).
Уникальный человек эпохи Арсений Чанышев, доктор философии,
парторг кафедры философии МГУ, поэт, автор множества
диссидентских стихотворений, которые передавались изустно и
распространялись самиздатом, член редколлегии антисоветского
журнала «Грани» (ФРГ) изображен в романе под собственным
именем.
Таинственный герой своего времени, которому Бродский посвятил
потрясающие стихи, Сергей Чудаков, - явлен в романе под
именем Мити Елисеева. То, что он тут гид-экскурсовод, это,
конечно чушь, дань цензуре. На самом деле Сергей Чудаков был
сутенером. И при этом гениальным поэтом (свидетельство Иосифа
Бродского) чьи стихи им самим распылены в пыль, и собрать их
невозможно. (Хотя, довольно внушительную подборку, оговорюсь,
собрал и издал Владимир Орлов.)
По сути, все персонажи это подлинные герои времени, некоторые
узнаваемые, известные, других узнать труднее, но тем не менее
это подлинные люди.
«Письма к марсианке» и «Марсианка бродит по Арбату» по сути,
один и тот же текст. Но разница есть. Если письма чистый
документ, то роман все-таки художественное произведение. И
если в одной книге причина разрыва однозначна: неустроенность
быта, или попросту, нищета. Невозможность поэта обеспечить
семью. И бесконечные измены. То в художественном произведении
причина вроде бы та же, но все же менее прозаична, она более
сложна. Сергей Калашников изменяет своей Аэлите, Аэлита, как
это ни прискорбно, тоже как выясняется, изменяет, и даже не
особо прячется. Изменяет на глазах, изменяет в их съемной
квартире и даже поймана в измене. Главное в романе, что
Сергей Калашников изменяет Аэлите с музой. Он более верен
стихам, а не своей любимой. И вместо того, чтобы устраивать
быт, укреплять семью, уделять жене внимание, он предается
стихосложенью. Даже диссертации он изменяет с поэзией. Вместо
того, чтобы писать диссертацию, пишет стихи. Поэтому
диссертация о природе вдохновения так и не написана. Семья
разбита, любимая ушла, из института выгнали. Но муза остается
с ним.
Попытка построить новую семью, семью без предрассудков,
основанную не на физической верности, а на духовном родстве
душ, не удалось. Как не удалось это ни в художественном поле
эпохи, так и в реальном.
Читая же третью книгу эпопеи - «Звездоплаватель и поэт»,
книгу стихотворений, каждый может сделать свой вывод, стоили
жертвы этих стихов. Стоила ли жизнь этих стихов.
Впрочем, о прозе, читая роман приходится забыть. Язык взят из
информационных колонок ежедневных газет. Это текст не столько
документальный, сколько журналистский. Только последняя
страница написана так сказать в стиле романическом. Причем,
безумно подражательно к Михаилу Булгакову. Иодковский как бы
просыпается, вспоминает, что писал все-таки роман, и отдает
дань... Пинками отсылая нас к Булгакову.
Лев Алабин
|