 |
В Москве отмечают столетие Георгия Дионисовича Костаки,
легендарного человека, коллекционера, впервые обратившего
внимание на «квадратики и треугольнички» русского авангарда,
забытого и затоптанного после революции.
Костаки родился в Российской империи, но у него никогда не
было ни российского, ни советского гражданства. Он работал в
посольствах шофером, потом администратором (завхозом). А
послом никогда не был, это легенда. Дипломатов он возил по
антикварным магазинам, где тоннами, за бесценок скупались
сокровища порушенной империи. Надо напомнить, что через
Торгсины, на запад утекли тысячи картин из Эрмитажа.
Обнищавшее, недострелянное дворянство, тоже расставалось со
своими фамильными драгоценностями, и государство сделало все,
чтобы облегчить это расставание и сделать его неизбежным.
Конечно, Костаки не имел к этому никакого отношения, он не
вывозил русские шедевры за границу по дипломатическим
каналам, зато именно во время этих гигантских распро-даж, на
всю жизнь он пристрастился к коллекционированию.
В книге «Мой авангард» Георгий Костаки пишет:
«Я собирал и старых голландцев, и фарфор, и русское серебро,
и ковры, и ткани. Но я все время думал о том, что если буду
продолжать все в том же духе, то ничего нового в искус-ство
не принесу. Все то, что я собирал, уже было и в Лувре, и в
Эрмитаже, да, пожалуй, и в каждом большом музее любой страны,
и даже в частных собраниях. Продолжая в том же духе, я мог бы
разбогатеть, но & не больше. А мне хотелось сделать
что-то необыкновен-ное.
Как-то совершенно случайно попал я в одну московскую
квартиру... Там я впервые увидел два или три холста
авангардистов, один из них Ольги Розановой... Работы
произвели на меня сильнейшее впечатление. <...>
И вот я купил картины авангардистов, принес их домой и
повесил рядом с голландцами. И было такое ощущение, что я жил
в комнате с зашторенными окнами, а теперь они рас-пахнулись и
в них ворвалось солнце. С этого времени я решился расстаться
со всем, что успел собрать, и приобретать только авангард.
Произошло это в 1946 году».
Среди картин, купленных в 1946 году, была «Зеленая полоса»,
Ольги Розановой. На картине проведена зеленая полоса&
Искусствоведы пишут, что это шедевр беспредметной живописи
20-го века. В отличие от «Черного квадрата» Малевича, эта
картина была полностью забыта и только в 70-е годы, именно в
связи с коллекцией Костаки, о ней стали говорить. И стали так
говорить, что захватывает дух. «Картина предопределила
развитие абстрактной живописи на век вперед... Картина вышла
за рамки не только супрематизма, но и всех направлений
существовавшего тогда авангарда». Один из вариантов картины
неисповедимым образом попал в экспозицию Ростовского Кремля,
второй вывезен в Швецию.
Как после голландцев, Костаки, в голодном, неурожайном 1946
году, мог заметить эту «зеленую полосу», и восхищаться ей,
просто невероятно. По общему мнению, Костаки не просто стал
коллекционировать русский авангард, который не обещал
никакого дохода, сравнимого с антиквариатом, он просто спасал
эти картины. «Квадратики и треугольники» русского авангарда
считались мусором.
Вот неполный список авторов из коллекции Костаки: Марк Шагал,
Василий Кандинский, Казимир Малевич, Александр Родченко,
Владимир Татлин, Павел Филонов, Надежда Удальцова, Александра
Экстер, Эль Лисицкий, Любовь Попова, Владимир Маяковский,
Алексей Крученых, Иван Клюн, Густав Клуцис. И о каждом их
них ныне написаны тома.
В 1977 году Костаки вынудили уехать на историческую родину, в
Грецию. 80% коллекции досталось Третьяковской галерее, всего
834 единицы хранения. Иконы попали в музей им. Андрея
Рублева. Вопреки существующим законам, около 200 картин было
вывезено. Эту операцию, возглавлял Кремль, на современном
языке иначе как «откатом» все это не назовешь.
В Москве отмечают 100-летие великого Костаки. Его называют
Третьяковым 20-го века, сравнивают с Щукиным и Дягилевым.
Титулы ему присвоены вообще фантастические, например, -
«Хранитель времени». Можно и продолжить: «Спаситель чести
русского авангарда», или просто «Спаситель». Но выставок из
коллекции Костаки в Москве нет. Собрание «Хранителя
времени» хранится в запасниках. В постоянной экспозиции
Третьяковской галереи на Крымском валу всего 30 картин из
дара Костаки. Нет даже каталога его коллекции, даже просто
списка подаренных (или отобранных у него) картин.
Открыт «мемориальный кабинет», у входа в который,
увеличенная, двухметровая фотография «нового Третьякова».
И бросается в глаза старый мятый костюм и увеличенные
жирные пятна на нем, нечищеные ботинки и усталое лицо с
огромными черными кругами под глазами. И вдруг отчетливо
понимаешь как жил этот человек, обладатель бесценных
сокровищ, лишенный всякого внешнего лоска и благолепия.
Если бы Костаки собирал только авангард начал века, и спас
его, ему за это уже можно было бы ставить памятник. Сейчас
даже мемориальной доски в доме на проспекте Вер-надского,
где он жил и где бывали самые известные люди прошлого века,
нет. Но главная заслуга Костаки, как мне кажется, совсем не в
этом. А в том, что он заметил, восхитился, оценил и стал
коллекционировать новый русский авангард, - нонконформистов,
русский андеграунд.
Малевич с Кандинским и без него были замечены и оценены.
Может быть не так полно, но все же. А вот великий русский
художник Анатолий Зверев, если бы не Костаки, всю жизнь бы
красил заборы в Сокольниках, и никто не обращал бы внимания
на его «мазню». Собрание «нонконформистов» в коллекции
Костаки еще более грандиозное, важное и беспримерное, чем
авангард начала века. Тут он спасал не только картины, но
самих художников, тут он по настоящему открывал, и был
первопроходцем. Только благодаря ему Зверев, Немухин, Рабин,
Мастеркова, Плавинский, Краснопевцев и сотни других
художников стали достоянием мирового искусства. Приведу один
пример, взгляд Костаки почему то не упал на Васю Ситникова, в
результате в России нет одного полотна этого потрясающего
художника. Если и наскребется две с половиной маленьких
картинки, и то хорошо. Все ушло на запад.
И словно в фантастическом сне мне видится выставка к
100-летию величайшего челове-ка, «Спасителя и Хранителя
Времени», на которой бы, наконец, соединились все части его
жизненного труда, все части его коллекции. И картины уехавшие
на запад, хранящие-ся сейчас в музее города Салоники. (Нет,
они не в запасниках, их можно увидеть. Бедная Греция не
приняла подарок, а купила эту коллекцию). И восемьсот картин
из Третьяковской галереи. И главная и самая грандиозная
часть - это тысячи картин русских нонкон-фомистов. Вот тогда
бы мы и увидели это победное шествие настоящего,
неподцензурно-го русского искусства 20-го века. И тогда бы
сами собой рухнули все химеры, которыми пугает нас
«актуальное» искусство. Одна выставка Анатолия Зверева
«Зверев в огне» из коллекции Натальи Костаки, которая была
показана в Малом Манеже, заняла все выставочные площади.
Выставка произвела огромное впечатление. Что же будет, если
выставят всю коллекцию. И конечно в Большом Манеже. Затмится,
наконец, выставка самого Пабло Пикассо, 1956 года. Но, увы,
это лишь мираж. И, по всей видимости, этого никогда не будет.
Нам не дано увидеть своего. Мы должны восхищаться чужим.
Лев Алабин
|
